Варвара повела очами и увидела Васисуалия. Он стоял у открытой дверцы буфета, спиной к кровати, и громко чавкал. От нетерпения и жадности он наклонялся, притопывал ногой в зеленом носке и издавал носом свистящие и хлюпающие звуки. Опустошив высокую баночку консервов, он осторожно снял крышку с кастрюли и, погрузив пальцы в холодный борщ, извлек оттуда кусок мяса. Если бы Вар papa поймала мужа за этим занятием даже в лучшие времена их брачной жизни, то и тогда Васисуалию пришлось бы худо. Теперь же участь его была решена. -- Лоханкин! - сказала она ужасным голосом. От испуга голодающий выпустил мясо, которое шлепнулось обратно в кастрюлю, подняв фонтанчик из капусты и морковных звезд. С жалобным воем кинулся Васисуалий к дивану. Варвара молча и быстро одевалась. -- Варвара! -- сказал он в нос. -- Неужели ты, в самом деле, уходишь от меня в Птибурдукову? Ответа не было. -- Волчица ты, - неуверенно объявил Лоханкин, - тебя я презираю, к Птибурдукову ты уходишь от меня... Но было уже поздно. Напрасно хныкал Васисуалий о любви и голодной смерти. Варвара ушла навсегда, волоча за собой дорожный мешок с цветными рейтузами, фетровой шляпой, фигурными флаконами и прочими предметами дамского обихода.
no subject
Date: 2013-07-17 08:24 pm (UTC)дверцы буфета, спиной к кровати, и громко чавкал. От нетерпения
и жадности он наклонялся, притопывал ногой в зеленом носке и
издавал носом свистящие и хлюпающие звуки. Опустошив высокую
баночку консервов, он осторожно снял крышку с кастрюли и,
погрузив пальцы в холодный борщ, извлек оттуда кусок мяса. Если
бы Вар papa поймала мужа за этим занятием даже в лучшие времена
их брачной жизни, то и тогда Васисуалию пришлось бы худо.
Теперь же участь его была решена.
-- Лоханкин! - сказала она ужасным голосом. От испуга
голодающий выпустил мясо, которое шлепнулось обратно в
кастрюлю, подняв фонтанчик из капусты и морковных звезд. С
жалобным воем кинулся Васисуалий к дивану. Варвара молча и
быстро одевалась.
-- Варвара! -- сказал он в нос. -- Неужели ты, в самом
деле, уходишь от меня в Птибурдукову? Ответа не было.
-- Волчица ты, - неуверенно объявил Лоханкин, - тебя я
презираю, к Птибурдукову ты уходишь от меня...
Но было уже поздно. Напрасно хныкал Васисуалий о любви и
голодной смерти. Варвара ушла навсегда, волоча за собой
дорожный мешок с цветными рейтузами, фетровой шляпой, фигурными
флаконами и прочими предметами дамского обихода.