В тесноте портится характер?

[grazdano4ka]

Давным-давно жила-была семья: мама, папа, дочка Любочка.
Мама с папой - идеалисты-романтики, из тех, что когда-то, бросив все, уезжали строить города будущего в тайге или поднимать целину. Из нажитого за всю жизнь - крошечная однокомнатная квартирка в небольшом городке. Ни дач, ни машин нет и никогда не было, счастье ведь не в этом.
При этом все трое - люди исключительной доброты, искренности и душевности.
Последнюю рубаху, как говорится, с себя снимут и отдадут тому, кому "нужнее".
Любочка тоже из того же теста. Тургеневская барышня, книжное воспитание. Немного не в себе, как Полумна Лавгуд. Но милая, искренняя и не способная на подлость.

И вот, как водится, "пришла пора - она влюбилась".
Избранником стал, как это часто водится у тургеневских барышень, "гусар и повеса" - мужчина лет на пятнадцать старше, состоявший до этого уже как минимум в трех браках, щедрый, бесшабашный, веселый и, конечно же, без гроша за душой.

Дальше все понятно - свадьба, беременность, рождение ребенка-девочки, стремительное понимание, что семейная жизнь не складывается. Развод и возвращение с трехлетним на тот момент ребенком к родителям - в крошечную однокомнатную квартирку, нажитую теми за долгую жизнь, ибо у Любочки и такой-то нет. И вряд ли будет. Любочка работает в школе учителем рисования, время от времени, крайне нерегулярно, получает от гусара какие-то копеечные вливания, и о том, чтобы съехать от родителей хотя бы на съем, уже и не мечтает.
Тесно, конечно, ну а что делать.

Так и живут вчетвером в однокомнатной квартире без всяких перспектив уже больше десяти дет после развода: дедушка с бабушкой, пенсионеры, их дочка Любочка, учитель рисования, и пятнадцатилетняя уже внучка Оля. Проблема еще в том, что практически все время все дома: Люба с Олей приходят домой из школы в три, максимум полчетвертого. И с этого времени до позднего вечера все вчетвером буквально толкутся на пятачке в несколько метров, без какой-либо возможности уединения. Бабушка то и дело заглядывает внучке через плечо, дает советы, комментирует, и отделаться от этого назойливого внимания нет никакой возможности.

-Ну... русские люди всегда так жили! - смеется бабушка. - Сначала в курных избах по двадцать человек, потом в коммунальных квартирах и общежитиях, в одной комнате семьями по несколько детей! И ничего! Все выросли прекрасными людьми...

Может, конечно, многие и выросли прекрасными. Но более подленькое и мелочное существо, чем пятнадцатилетняя Оля, трудно себе вообразить.
Наверно, нехорошо так говорить о ребенке, но иного определения тут не подберешь.
Врет, интригует, разыгрывает многоходовочки, подставляя одноклассниц не ради выгоды какой-то даже, а просто из любви к искусству. Впрочем, и выгоды тоже не упустит. Были истории на грани криминала, а может, и уже за гранью, - просто заминали дело, жалея Любу. Видавшие виды педагоги просто за голову хватаются. Но что делать конкретно, никто особо посоветовать не может. К тому же Люба как-то на своей волне, только плечами пожимает. Воспитанием больше всегда занималась бабушка - таскала внучку по музеям, театрам и выставкам, читала вслух правильные и хорошие книжки - собственно, те же, что несколько десятилетий назад читала и дочери. Но результат, кажется, получается прямо противоположный.

Наследственность тоже упрекнуть не в чем: по материнской линии все понятно, и папа, хоть и раздолбай и нищеброд, человек не подлый и, кажется, без гнильцы.
Неужели виновата теснота в квартире и отсутствие личного пространства?
Или это еще не теснота - ведь кто-то наверняка живет и хуже, и ничего?
Жилищный вопрос действительно может испортить характер, или дело совсем не в этом, как считаете?